Общим итогом работы иностранного капитала в России можно считать то, что из страны, еще в 1877 году ввозившей обыкновенные мешки, в 1913 году она превратилась в страну, на 56% (NB! - n_n) удовлетворявшую свои потребности в станках и оборудовании за счет внутреннего производства.
В этой констатации уже кроется часть ответа на поставлен¬ные ранее вопросы: "какой ценой?", "не за счет ли потери своей политической или экономической самостоятельности?"
"80 - 90-е годы XIX в. в определенном смысле были решающими для народного хозяйства России: в случае замедления темпов индустриализации страна могла оказаться в зависимом положении от ведущих капиталистических государств. Но этого не произошло , - отмечает В.В. Галахов. С такой оценкой трудно согласиться. На самом деле рывок 80 - 90-х годов принес народному хозяйству страны освобождение от уже существовавшей зависимости от европейских мешков, а также рельсов, паровозов, чугуна, стали, меди и импорта практически всей оставшейся номенклатуры промышленных товаров.
Конечно, если бы Россия решила замкнуться в себе и оставаться, как ее назвал Энгельс, "европейским Китаем", то тогда не возникла бы и зависимость от промышленного ввоза из Европы. Однако экономическая отсталость означала политическую и военную уязвимость. Эту уязвимость и продемонстрировала Крымская война 50-х годов XIX в. Дальнейшее экономическое отставание страны от Европы угрожало еще более серьезными последствиями.
Но этого не произошло: при широкой помощи извне (как раз в 80 — 90-е гг.) в стране был создан промышленный потенциал, еще недостаточный для поддержания высокого уровня жизни населения, но достаточный для обеспечения военной, политической и в значительной мере экономической безопасности.
Пока что мы говорили о независимости "по большому счету". Как представляется, и "по малому счету" никакой угрозы для самостоятельности страны из факта привлечения иностранного капитала не возникало. Это, наверное, подтверждает более чем 20-летняя таможенная война (причем со стороны России война наступательная) против Германии. Об этом же свидетельствует ярко выраженная многолетняя антибританская политика правительства в самых чувствительных для Британии того времени регионах Среднего Востока и Средней Азии. Что касается Франции, то в силу ее противостояния с Германией не Россия ползала перед ней на коленях, а Франция, по выражению Энгельса, "пресмыкается перед царем".
Мы, конечно, не утверждаем, что в отдельных вопросах Россия не шла на определенные уступки "из уважения" к своим кредиторам. Например, такие уступки, по мнению В.И. Ленина, содержались в русско-французском торговом договоре, действовавшем перед революцией. Однако, говоря о самостоятельности России, мы не имели в виду ту взаимозависимость, вне которой и сегодня не существует ни одно государство, в том числе и СССР.
Нам представляется поэтому, что на уровне государственной политики для держав такого ранга, как Россия, даже огромный по масштабам импорт капитала не порождает проблем зависимости от стран-доноров. Как писал Витте, говорить об экономической оккупации России, о распродаже русских богатств "равносильно слепоте: это значит не знать своей великой истории, не верить в себя и свои великие силы".
(Источник: Донгаров А.Г. Иностранный капитал в России и СССР. - М.: Международные отношения, 1990)
